- Главное

Нефтегаз под огнём войны

Михаил Крутихин специально для Gas&Money

(НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ КРУТИХИНЫМ МИХАИЛОМ ИВАНОВИЧЕМ).

Первый после распада СССР представитель Royal Dutch Shell в России бразилец Серджио Голубефф говорил мне:

— Компания Шелл ни из одной страны не уходила по своей воле. В новой России, даже если у нас требуют, скажем, заплатить один и тот же налог дважды, мы сделаем это без особых споров, чтобы сохранить здесь своё присутствие.

Сейчас Shell объявила, что прекращает работу в России и даже выходит из консорциума «Сахалин-2» — оператора первого в стране высокотехнологичного и успешного проекта по производству и экспорту сжиженного природного газа. Отказывается этот консорциум и от роли со-финансиста скандального газопровода «Северный поток-2». О прекращении работ на скважинах известила вахтовиков проекта «Сахалин-1» и компания ExxonMobil.

Англо-американская компания ВР, руководители которой не раз говорили, что генерируют в России чуть ли ни треть доходов, тоже уходит, бросая совместные проекты и почти 20-процентную долю в «Роснефти».

Сворачивает работу норвежская Equinor (бывший Statoil) и другие респектабельные иностранные компании нефтегазового сектора. Список партнёров, потерянных для российской энергетической отрасли, судя по всему, будет расширяться. О запрете всякого бизнеса в России объявляют уже не отдельные компании, но целые страны, начиная с Германии.

Надо сразу отметить, что особых потерь беглецы не понесут. Они давно компенсировали все затраты на развитие операций на нашей территории, получая неплохую прибыль от добычи и реализации углеводородного сырья. Даже если им не удастся найти покупателя на свои доли в акционерном капитале российских компаний и получить за это достойные суммы, Shell, BP и Equinor просто спишут оставленные активы как потери, которые меркнут перед размером ранее полученных здесь доходов.

А покупателей действительно не видно. Во-первых, никто в мире не согласится сейчас сотрудничать с российскими властями, занятыми военными действиями в соседнем государстве. Во-вторых, ни одна коммерческая компания не рискнёт превратиться в объект весьма серьёзных санкций, объявленных США, Евросоюзом и отдельными странами. И, в-третьих, найти банки, которые согласились бы профинансировать приобретение акций российских компаний и вообще инвестиции в Россию, сейчас практически невозможно. Мировое сообщество и мировой бизнес демонстрируют в эти дни чудеса единства и солидарности.

Для отечественных нефтегазовых компаний расставание с такими партнёрами, которые на протяжении многих лет делились и капиталом, и опытом, и оборудованием, и самыми передовыми технологиями, — новый и чрезвычайно болезненный опыт. В современном мире прогресс невозможен без международной кооперации. Ни одна страна в одиночку не построит современный самолёт или компьютер. Без тесного технологического сотрудничества с иностранцами глохнут и тухнут амбициозные проекты вроде освоения запасов арктического шельфа (альянс «Роснефти» с ExxonMobil в Карском море распался именно из-за санкций, вызванных крымскими событиями) или разработки уникального Южно-Киринского месторождения у берегов Сахалина. Без иностранцев в России не было бы индустрии сжиженного природного газа. Без них не наладить рентабельное производство и экспорт водорода. От импортного оборудования российский нефтегаз зависит не менее чем на 60%, а без иностранного программного обеспечения – на все 90%. Лозунговое «импортозамещение» провалено, а его смысл — самоизоляция страны в плане технологий заключается в консервации отсталости.

Положение не спасут и высокие цены на экспортную продукцию отрасли. Правительство решило изымать 80% валютной выручки, конвертируя её в рубли – и компаниям придётся снова покупать иностранную валюту по сильно повышенному курсу, чтобы оплачивать импорт критически необходимого оборудования и технологий. Отрасли не помогут, отрасль обчистят до нитки. При этом международные санкции, вызванные действиями России, закрыли возможности заимствования денежных средств за границей. Финансировать развитие или хотя бы сохранение на прежнем уровне операций по разведке, добыче и переработке сырья становится не просто затруднительно, но даже невозможно.

Освоение новых месторождений, где окупаемость капиталовложений наступает обычно через 10-15 лет, и без санкций потеряло привлекательность для коммерческих компаний. Исторический опыт говорит, что на такой срок в России не существует гарантий стабильности – ни налоговой, ни политической.

В дополнение ко всему нефтетрейдеры уже сталкиваются с невозможностью реализовать партии нефти и нефтепродуктов из России – даже со значительной скидкой против Dated Brent. Покупатели сокращают закупки, а некоторые страны, такие как Канада, например, объявили, что вообще прекращают импорт российской нефти и российских нефтепродуктов. Об эмбарго говорить рано: объём поставок этой продукции в США, ЕС и Великобританию остаётся на уровне примерно 3.5 млн баррелей в сутки, но продолжение военных действий чревато и такими последствиями.

Нельзя исключать, что с бизнесом в России под давлением военно-политической ситуации распрощаются и такие гиганты нефтегазового сервиса, как Halliburton, Schlumberger, Baker Hughes, Deutag и другие компании, без участия которых стало немыслимым развитие разведки и добычи сырья. Можно ожидать, что так называемый пик нефтедобычи перед её неизбежным падением наступит не в 2023 году, как ожидалось, а гораздо раньше.

Все тексты автора — Мария Печатина

Мария Печатина

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *