- Аналитика, Газ, Главное

Северный поток-2: стратегические риски и преимущества

Авторская колонка Виктора Бурыкина, вице-президента по консалтингу ценового агентства Argus в Россия и СНГ

Убежденность в виновности Кремля в отравлении Алексея Навального усилило призывы европейских политиков остановить строительство газопровода «Северный поток-2». По мнению его противников, реализация проекта «усиливает зависимость ЕС от поставок российского газа, ставит под угрозу внутренний рынок ЕС и не соответствует положениям энергетической политики ЕС и ее стратегическим интересам». 

Это далеко не первая, и не последняя попытка воспрепятствовать этому проекту, что обусловлено его высокой значимостью для экономик вовлеченных стран. По данным Nord Stream 2 AG, строительство двух линий газопровода, которые свяжут Усть-Лугу и Грайфсвальд на севере Германии, создаст десятки тысяч рабочих мест в России и ЕС, прямой вклад в ВВП ЕС превысит 4 млрд. евро, а за счет снижения цен на газ выгода для европейских потребителей составит от 8 до 24 млрд евро. 

Соответственно, у проекта в ЕС находилась сильная поддержка как на правительственном, так и корпоративном уровне. Среди сторонников в Европе — Германия, Франция, Нидерланды, Норвегия и ряд других. Кто-то зарабатывает на контрактах на поставку оборудования и материалов для строительства газопровода, другие на сопряженных инвестициях в порты и логистических услугах, а третьи видят пользу с точки зрения потенциальных изменений на рынке газа в Европе. 

Но также существует и целая группа противников проекта, которым удалось пролоббировать и вышеупомянутую резолюцию в Европарламенте, и, благодаря скоординированным действиям которых, Газпром остался единственным акционером проекта, хотя и продолжает опираться на финансовую поддержку крупных европейских компаний – Uniper, Witershall, Shell, OMW, ENGIE.

К наиболее активным борцам с Потоком относятся Польша и Украина, боящиеся потерять контроль над транзитом российского газа и, соответственно, значительные доходы от него, а также страны Балтии.  Дошло даже до штрафа в 7,5 млрд евро Газпрому и его европейским партнёрам от польского антимонопольного ведомства, которое считает, что реализация проекта может навредить потребителям газа в Польше. Также против проекта активно выступают США, у которых много своих аргументов «почему этот проект не нужен». Дошло даже до скандала в Германии, когда посол США в Германии Ричард Гренель направил письма немецким компаниям, в которых предупредил о возможность введения санкций в отношении их, из-за поддержки «Северного потока-2». Эта ситуация очень напоминает, как американцы пытались бороться с строительством газопровода Уренгой-Помары-Ужгород в самый разгар холодной войны, вводя эмбарго на поставки передовых технологий и комплектующих, а также оказывая давления на европейских поставщиков. 

Если оценивать стратегические последствия реализации данного проекта, то он может оказаться выигрышным для ЕС в целом, так и для отдельных стран, особенно Германии. Реализация проекта увеличит возможности для импорта дешевого газа, а также существенно улучшает переговорную позицию европейских стран с поставщиками СПГ из различных регионов мира, включая США, Ближний Восток, и саму Россию.

В то же время кумулятивная выгода от проекта для России вовсе не очевидна. Оставляя в стороне вопросы существенного избытка существующих газотранспортных мощностей, отметим ключевые стратегических риски, которые этот проект может принести для России:  

Создав экспортную инфраструктуру стоимостью 9,5 млрд евро с учетом стоимости финансирования, Россия в лице Газпрома будет вынуждена максимально загружать ее газом, ведя постоянные переговоры с покупателями и регуляторами в Европе, что становиться особо актуальным в свете принятия на днях обновленной газовой директивы ЕС. Соответственно, можно говорить о том, что вырастет зависимость России от Европы и немецких компаний, а не наоборот. В 2018 году доля Германии в общем объеме экспорта из России, включая ближнее и дальнее зарубежье, составляла 25%. В случае ввода Северного Потока-2 эта доля может вырасти до практически 40% при соответствующем увеличении экспорта на 55 млрд куб м, и даже превысит 45%, если совокупный объем поставок сохраниться, а произойдет перенаправление экспортных потоков с других маршрутов, таких как транзит через Украину. В целом, для Германии и ЕС формируется неплохая переговорная позиция, особенно в свете роста предложения СПГ и развития альтернативных источников энергии.    

Дальнейший рост экспорта газа из России, конечно, хорошее подспорье для нефтегазовых доходов бюджета и акционеров Газпрома. Но, к сожалению, вряд ли это будет способствовать структурной перестройке экономики, давно болеющей «голландской болезнью», когда выгодно экспортировать сырье, а остальные товары импортировать, а не производить внутри страны из-за растущих издержек, в том числе из-за усиления курса национальной валюты. 

Создание дополнительных мощностей экспортных коридоров для природного газа потенциально перенаправляет объемы, доступные для внутреннего рынка, на экспорт. Соответственно, это снижает конкуренцию при поставках на внутренний рынок, а также желание устанавливать цены на уровне экспортного нетбэка. Вместо использования газа как основы для дальнейшего развития газохимии в сфере продуктов с большей добавленной стоимостью, как например, удобрения, метанол, синтетические топлива, Россия берет на себя определенные обязательства по экспорту базового продукта с простой формулой из 1 одного атома углерода и четырех водорода. 

Хорошей иллюстрацией здесь служит ситуация в США, где инфраструктурная закрытость (отсутствие на тот момент экспортных СПГ-терминалов) в период сланцевой революции обусловила значительное снижение цен на газ, что привело к появлению целого ряда перерабатывающих производств с высокой добавленной стоимостью. В 2019 году ежегодный объем производства того же метанола в США вырос по сравнению с 2012 годом более чем в пять раз на 5,5 млн. т, а производство карбамида выросло на 85% или на 3,2 млн тонн. В это же время прирост производства этих продуктов в России составил только 1,2 млн т для метанола (37%) или 2,6 млн. т (44%) для карбамида.   

В общем, реализация проекта «Северного потока-2» находится в стратегических интересах ЕС, что прекрасно понимают немецкие компании и правительство, активно на всех уровнях защищающие данный проект.  Помимо прямой коммерческой выгоды от поставок дешевого газа, реализация данного проекта создает для них долгосрочные стратегические возможности для переговоров и влияния на Россию. Некоторая аналогия может быть проведена с рубежом 90-х годов, когда всего через несколько лет после запуска газопровода Уренгой-Помары-Ужгород и пика Холодной войны ФРГ превратилось в главного экономического, а также и политического партнера России. 

Все тексты автора — Анна Клишина

Анна Клишина окончила факультет Международной журналистики МГИМО, а затем работала нефтегазовым обозревателем в газете «Коммерсантъ» и редакторов в международном ценовом агентстве Argus Media.
Анна Клишина

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *