Михаил Крутихин специально для Gas&Money
(НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ КРУТИХИНЫМ МИХАИЛОМ ИВАНОВИЧЕМ).
Мировой энергорынок готовится к потере России как поставщика значительной части нефти – как под воздействием потенциального эмбарго, так и в силу естественного падения добычи из-за быстро ухудшающегося качества запасов в недрах. Процент трудноизвлекаемой, то есть коммерчески нерентабельной нефти в России неуклонно увеличивается. На этом фоне все чаще звучат предположения о том, что российскую нефть заменит иранская, если США снимут с Исламской республики запрет на поставки.
Судьба России как потенциально великой энергетической державы сейчас под большим вопросом. По расчётам министерства финансов РФ, в этом году отечественная нефтедобыча потеряет примерно 17% объёма по сравнению с 2021 годом, когда она составила 524 млн тонн, то есть около 37 млн тонн. В пересчёте на привычные для международного общения единицы это означаетсокращение с 10,5 млн баррелей в сутки на 743 тысячи баррелей – приблизительно до 9,75 млн баррелей.
Такой прогноз, однако, не учитывает надвигающееся нефтяное эмбарго, которым грозят России на ее главном энергорынке в Евросоюзе, а также отказ нефтетрейдеров продавать нашу нефть после 15 мая. Даже если какая-то из европейских стран вроде Венгрии не присоединится полностью к этой санкции, в будущем году российская нефтедобыча «просядет» до 8 млн баррелей в сутки и продолжит падение.
Сможет ли Иран компенсировать исчезновение с рынка трёх миллионов баррелей среднесуточной российской добычи?
Для начала надо осознать, что такая компенсация, если она и наметится, не станет результатом российско-иранского сотрудничества или хотя бы координации рыночных действий. В середине мая иранцы, по словам посла Исламской республики в Москве, передали российской стороне некую «карту сотрудничества», которое касается разведки и добычи углеводородного сырья, нефтепереработки и нефтехимии, а также обмена оборудованием и технологиями. Однако конкретным содержанием эту «карту» наполнить будет непросто: у обеих сторон санкциями ограничен доступ к передовым технологиям. Всё указывает на чисто декларативный характер такого сотрудничества без осязаемых результатов.
Предыдущие попытки организовать российско-иранский нефтяной или газовый альянс тоже были бесплодными. Объявляли, например, что Россия станет закупать иранскую нефть в обмен на какие-то товары, но инициативу быстро забыли. А продвигавшийся совместно Москвой и Тегераном«Форум стран-экспортёров газа» превратился в мелкую контору в столице Катара с какими-то наблюдательными функциями, не оказывающую ровным счётом никакого влияния на газовый рынок.
Остаётся предполагать простую арифметику спроса и предложения: меньше нефти из России, больше из Ирана – и понять, каков потенциал увеличения иранской добычи.
Если верить последним заявлениям управляющего директора Национальной иранской нефтяной компании Мохсена Ходжасте-мехра, его страна способна удвоить объём нефтяного экспорта, «если на этот объём будет спрос». В настоящее время Иран, по косвенным данным, продаёт за границу менее одного миллиона баррелей в сутки, а госбюджет Исламской республики на текущий финансовый год (завершается в марте 2023 года) рассчитан на среднесуточный экспорт 1,4 млн баррелей. Данные недостоверны, поскольку в Тегеране могут преувеличивать успехи, но часть нефти идёт покупателям в Китае и других странах вопреки запрету США.
До американского эмбарго на нефтяную торговлю с Ираном эта страна экспортировала немногим больше 2,5 млн баррелей в сутки. Такой объём мог бы, гипотетически, заменить поставки из России, если бы не два соображения.
Во-первых, характеристики иранских сортов сырой нефти сильно отличаются от российских смесей Urals, ESPO и Sokol, и заменой служить не могут. Нефтеперерабатывающие предприятия, как правило, рассчитаны на приём сырья с определёнными характеристиками и переход на другие сорта сопряжён для них с огромными затратами на переоборудование.
Во-вторых, для выхода на прежний уровень добычи и экспорта иранцам потребуется время, а также доступ к дополнительным инвестициям и новым технологиям. Сразу после снятия эмбарго новинки не появятся, они проявят эффект через полтора-два года, а Россия за это время отстанет от рынка не на 3 млн баррелей в сутки, а на 4-5 млн.
Ну, и в-третьих, отмена американского эмбарго пока не гарантирована. Многое зависит и от решимости властей Исламской республики продолжать ядерную программу, и от ситуации на Ближнем Востоке, где иранцев обвиняют в пособничестве режиму Асада в Сирии, движению «Хезбалла» в Ливане и сепаратистам в Йемене. Предсказания на этой взрывоопасной территории делать нельзя.
В любом случае, отдалённые или недостаточно реальные шансы на увеличение поставок иранской нефти нельзя считать даже частичным решением проблемы с сокращением поставок нефти из России, не говоря уже о полном замещении. Мину придётся рассчитывать на потенциал сланцев в США, на африканские проекты, а также на то, что Китай не станет увеличивать свои потребности в углеводородном сырье прежними высокими темпами.